а боль ползала у них под кожей, как отвратительное насекомое, распускалась миллионами разновкусных соцветий, и пожинать плоды ее могла только она.
ей, впрочем, их боль была без надобности; ей, кажется, вообще ничего не нужно - немного росы, немного солнца - много ли?
наверное, много - для той, которой нет.
может быть, когда-нибудь, чужими строками она посмотрит наконец сюда, поймет, что ждать здесь не стоит, и растает - облаками ли, птицами или невесомыми па, что учит тоненькая девочка-балерина.
тогда им станет легче, пожалуй.
тем, у кого жизнь закончилась, ждить уже так невозможно, что почти просто.
мертвецам, говорят, проще.
им не надо придумывать повод для надежды, и
прощать им тоже не надо, а их простят однажды.
однажды - это стало их любимым словом. в нем слишком мало от "если", чтобы можно было заламывать руки от отчаяния, в сослагательном наклонении страдать неожиданно красиво. однажды можно полюбить, можно уйти, а можно - начать.
однажды можно выжить.
и иногда, в рассвет, когда солнца еще нет, но уже ясно, что оно придет, пусть даже этим вечером ему не приносили жертв головами проигравших в мяч - тогда они бывают уверены, что однажды они ее встретят.
однажды, в одной из десяти тысяч реальностей, что отражается в зеркалах ее ладоней, они, наверное, выживут.