vae soli, vae mihi
разноцветные пружины распрямляются и схлопываются непрестанно в темноте под закрытыми веками - это работает какой-то поршневый двигатель, он заведен, он не остановится, пока не закончится топливо, а топливо - это я, и, о господи, шаг, другой, расплавленный июльский полдень проливается за шиворот, еще один шаг, пожалуйста - как будто на меня нацелены сотни видеокамер, и одно неаккуратное движение разрушит точность всей постановки - так, черт возьми, почему я так дорожу этой постановкой, что готов остановиться и сгореть, если это предусмотрено сценарием? кажется: солнечные лучи пронзают хрупкое органическое тело. нет, даже думать об этом страшно - только представь себе: ты родился в этот мир, чтобы быть куском мяса, нанизанным на кости, сделанные из того, из чего сделана земля у тебя под ногами - ты всего лишь кусок мяса на палках из известняка, и почему-то ты - именно ты! - принимаешь решения, ты должен решать, когда остановиться, а когда бежать, не жалея сил - черт возьми, почему ты должен это уметь? ты рождаешься в этот мир, жалкий кусок хрупкой органики, наделенный - или обремененный - способностью осознавать самого себя, только для того, чтобы уяснить, принять как данность: это не навсегда, однажды все, кого ты знаешь, умрут, да и сам ты сыграешь в ящик - так вот, я не могу понять: все эти люди, которые не стали останавливаться; все те люди, которые говорят, что останавливаться нельзя - как они могут ожидать этого от кого-то, начиная с самих себя, если знают, что они родились только для того, чтобы умереть меньше, чем через столетие?
меньше столетия - господи, как это жалко. если сейчас в соседней галактике взорвалась, став новой звездой, планета, я, наверное, так и не узнаю об этом. так и не увижу света ни одной из новых звезд. да когда мы ориентируемся по звездам, мы, может быть, видим сияние той, которая давным-давно погасло - кажется, это чем-то напоминает некрофилию, только еще более безнадежно.
как будто я сам и все вокруг меня упаковано в плотную защитную пленку. может быть, я даже кричу во весь голос, просто и сам не слышу этого крика.